Посеем семена добра…

Это произошло в далеком Омске, когда отец архимандрит состоял в чине иеродьякона, жил в доме Владыки на полном послушании. Обязанностей было много, в том числе каждое утро, после чтения монашеских правил в домашней церкви, где присутствовал сам Владыка и все домочадцы, батюшке нужно было скорее бежать в Храм, чтобы все подготовить к утренней службе. И вот однажды, по каким-то причинам, келейное правило было задержано. Начали его читать не как обычно, а значительно позднее. Батюшка рассказывал, что, когда он читал, то очень торопился. Единственной мыслью, которая у него была в это время – не опоздать ко службе. День был воскресный, и архиерейская служба проводилась в  Кафедральном Крестовоздвиженском Соборе.  Вычитывая правило, как можно быстрее, он в сердце своем молился Богу, чтобы успеть и здесь, на правиле, и там – в Храме. В какой-то момент, Владыка вышел из домовой Церкви, но вскоре вернулся.  Закончив чтение, получив благословение архиерея, молодой иеродьякон бегом побежал в Собор, чтобы через несколько минут можно было начинать службу.

   После обеда Владыка вызвал своего келейника к себе в кабинет. Будучи архиереем, очень благоговейно относящимся к исполнению всего, связанного с молитвой ко Господу, он сурово стал выговаривать батюшке за то, что утренние правила были прочитаны недопустимо быстро, слова не произносились степенно и благоговейно. Молодой послушник, зная, что Владыка всегда очень трепетно относился к исполнению монашеского правила, молча, стоял и внутренне обвинял себя в нерадивости и поспешности. Ему тогда и в голову не пришло оправдываться, объясняя, что единственной мыслью, которая была у него, когда он так торопился – было:  «Только бы успеть к утренней службе». И вдруг Владыка сам спросил : — «Так почему ты так торопился?» И тогда батюшка сказал ему, как оно было на самом деле.  «Тебе нужно было в таком случае немного сократить правила, а не говорить молитвы скороговоркой», —  строго заметил ему Владыка.- Ты только послушай». И  включил маленький магнитофон, который у него был с собой, чтобы в качестве доказательства продемонстрировать нерадивому послушнику его ошибку. « И тогда, -вспоминал  отец архимандрит, — я понял, для чего выходил Владыка во время утреннего правила. Чтобы включить магнитофон и дать мне прослушать себя самого». Батюшка потом рассказывал, что он и сам был потрясен услышанным.  С кассеты вдруг полилась удивительной красоты служба. Слова произносились медленно, благоговейно, не было не только никакой торопливости, но и голос свой он узнал не сразу. Так красиво звучал этот голос, так чисты и проникновенны были слова полунощницы.  Владыка через некоторое время выключил магнитофон.  «Посмотрел на меня взглядом, полным доброты», — рассказывал батюшка, — и молча вышел из кабинета, так и оставив маленького свидетеля этого происшествия стоять заброшенным на столе. Я не посмел еще раз включить и послушать себя самого. А мне очень хотелось. Потому что я и представить не мог, что это чудо произошло со мной. С тех самых пор я стал думать о том, что не только слова молитвы имеют важнейший смысл, но и то движение сердца, с которым эти молитвы произносятся. Я так боялся опоздать на службу, что Господь услышал и принял эту мою сердечную молитву, не вменив мне по Его великой милости быстроты произносимых слов».