Посеем семена добра…

   На днях раздался телефонный звонок, и радостный голос соседки сообщил:
  

— Мне сказали, что  на Черноморском бульваре будет строиться Храм. Это правда?

А это означает, что у нас, просто совершенно рядом с домом появится приход. Какая радость!     

   Стала искать в интернете какую-нибудь информацию. Нашла следующее: «На Варшавском шоссе будет построен православный храм в честь побед военно-морского флота России, сообщает Фонд поддержки строительства храмов в Москве.
Возведение церкви будет проводиться по программе строительства двухсот модельных храмов на территории столицы, которая реализуется по инициативе городского правительства и патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
В сообщении отмечается, что по поводу будущего строительстве уже прошли публичные слушания, на которых участники поддержали идею возведения храма.
«Все присутствующие поддержали инициативу местных жителей, которые давно просили возвести здесь церковь — в непосредственной близости от Черноморского бульвара — в память о великих подвигах русских моряков и о славных победах военно-морского флота России», -сообщили в Фонде.
Будущим храм предлагается освящать одним из двух предложенных способов: по первому, Даниловское благочиние предлагает освятить в честь воина Федора Ушакова, адмирала, командующего Черноморским флотом, а по второму — в честь святого апостола Андрея Первозванного — покровителя моряков, с освящением одного из приделов храма в честь святого Федора Ушакова.»

Я с радостью набрала ее номер:

— Это правда, даже адрес указан – Варшавское шоссе,100. От нашего дома это и медленным шагом минут 10 самое большое. – И прочитала ей следующую статью: 

  «Святыня украсит Варшавское шоссе (вл.100).
Ответственный за этот участок иерей Матфей Хаустов напомнил, что недавно по проекту строительства нового храма успешно прошли публичные слушания. Все присутствующие поддержали инициативу местных жителей, которые давно просили возвести здесь церковь — в непосредственной близости от Черноморского бульвара в память о великих подвигах русских моряков и о славных победах Военно-Морского флота России.
Даниловское благочиние (ЮАО) собирается предложить на рассмотрение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла два варианта освящения Дома Божия: в честь святого праведного воина Федора Ушакова, выдающегося русского флотоводца, адмирала, командующего Черноморским флотом, и в честь святого апостола Андрея Первозванного – покровителя моряков с освящением одного из пределов в честь святого Федора Ушакова.  
«В нашем районе около 80 тысяч человек, а храмов нет ни одного. Так что необходимость в строительстве назрела уже давно, — отмечает иерей Матфей Хаустов. – Спасибо руководству нашей управы, которое поддержало наше благое начинание». 
По словам священника, при возведении церкви будут соблюдены все градостроительные нормы. Храм рассчитан на 300 человек, высотой – около 15 метров.
«Мы готовимся активно включиться в социальную работу по району. Святейший Патриарх Кирилл не раз говорил о первостепенной важности этой составляющей служения Русской Православной Церкви, — подчеркнул наш собеседник. – И мы уже точно знаем наших первых подопечных. Недалеко от нас находится общество инвалидов, которые остро нуждаются в духовном окормлении и с нетерпением ждут того радостного дня, когда они смогут приобщиться Святых Тайн в новом Доме Божием».

 — А Вы знаете, — ее голос изменился, — что довелось мне услышать от одной из сотрудниц нашей управы  (для меня это все тот же исполком, никак не могу запомнить новые названия)? Она сказала, что костьми ляжет, сделает все возможное и невозможное, но строить этот Храм не даст… Такие вот дела…

   Честно говоря, от этих слов я пришла в некоторое замешательство. За свою долгую жизнь мне приходилось видеть многих людей, которые вели битву с Богом. Ничем хорошим для них самих это не заканчивалось. И совсем не потому, что Господь не милосерд. А потому, что  отходя от Него, мы сами лишаем себя той благодати и отцовской защиты, которую Бог по любви своей дает людям,  и остаемся один на один с миром тьмы и разрушения. Мне стало очень жалко эту женщину и, конечно, я отправилась к батюшке, как всегда, когда душа ждала поддержки. Помню всегда его слова: « Борись со злом, не становясь злом».  Он внимательно выслушал и отправил меня назад … в интернет.
  

— Ты, наверняка, отыщешь еще и еще протесты на строительство Храма.  – Прочитай все это, а потом посиди, помолчи, послушай себя. Через час жду, что скажешь.
И я пошла… в интернет.

«Жители Головинского района столицы выступили против строительства православного храма на территории Кронштадтского парка.

Похожая ситуация сложилась в 2010 году в Строгинском парке: местные жители заявили, что место для церкви выбрано неудачно, поскольку это единственная горка в парке, где дети могут кататься на санках и лыжах, и организовали голосование по вопросу строительства храма на форуме района.
Скандалы относительно строительства храмов также возникали в Ново-Переделкино и Восточном Дегунино.»
 
«Странно, что люди, придерживающиеся такой логики рассуждения, ничему не учатся на тех уроках, которые всем нам преподносит история. Неужели до сих пор не очевидно, что общество без Бога — страшное общество? Весь ХХ век — совсем еще недавно — человечество страдало, переживая примеры организации таких общественных моделей, когда Бога пытались запретить. Ни к чему, кроме трагедий, это не приводило.
 
А с чем мы можем столкнуться сегодня в том случае, если наши жилые районы будут застраиваться исключительно торговыми центрами, современными кинотеатрами и «парками развлечений»? Во что превратится ландшафт наших городов — не только архитектурный и эстетический, но и социальный? Я уже не говорю о моральной стороне вопроса. Уверен, никто не хочет, чтобы когда-нибудь на наших улицах иностранные тележурналисты могли бы делать репортажи об уличных беспорядках — подобные тем, какие сегодня приходят из Лондона, где местные власти уже просто не знают, какие меры предпринять, чтобы снизить социальную агрессию.

— Чтобы этих событий избежать, прежде всего, в обществе должна быть здоровая нравственная и духовная атмосфера. И храмы — это те маяки, форпосты, вокруг которых такая атмосфера будет возникать и укрепляться. Ведь новый храм — это и новая община, в которую входят жители данного района, это и центр помощи нуждающимся, социально обездоленным, это и место, где молодые люди могут проводить время с пользой для себя и окружающих. И я имею в виду не только богослужения, но и время проведения досуга. Новые храмы — это и новые священники, и чем больше их будет, тем доступнее они станут для каждого конкретного прихожанина, для разговора, помощи, умиротворения вражды — и семейной, и общественной.
 
Кроме того, будущие двести храмов — это и новые места для сбора молодежи, которая ищет, чем себя занять, в чем применить. Для молодого человека зачастую жизненным вопросом номер один является вопрос его самореализации, применения его активной жизненной энергии. И Церковь не может не учитывать, не откликаться на эту потребность — в том числе предлагая молодежи возможности для роста, развития — личностного, духовного.» (В.Р.Легойда)

   Я читала и читала. Одна статья сменяла другую. Мне казалось, что я заблудилась в каком-то темном лесу, где небольшое количество людей  из последних сил отбиваются от темной угрозы откуда-то извне. Сколько же ожесточенных, агрессивных писем и статей против программы строительства Храмов было написано… Сама не заметила, как «зашла в гости» на сайты, где на форумах одни православные глумились над другими, называя  их «иудами», где не стесняясь в выражениях одни судили о других судом не милости, а мести, хотя и те и другие принадлежали к одной и той же конфессии. У меня создалось ощущение, что я задыхаюсь от такой взаимной ненависти. И МЕЖДУ КЕМ ? МЕЖДУ  ПРАВОСЛАВНЫМИ  ХРИСТИАНАМИ. ОДНОГО БОГА ИСПОВЕДОВАВШИМИ.

   И я заплакала. Малодушно. По-женски. Безутешно.

   Батюшка вошел в комнату. Помолчал. А потом сказал:

— Вот видишь, далеко не все так розово. Но задача наша, зная это, не потерять Господа внутри себя. А это значит, не утратить те евангельские слова Христа, которые усвоило сердце. Не может уходить любовь, не должна… Не к борьбе и противостоянию с братьями и сестрами, не к суду над ними  и не к победе личной правды  СЕГОДНЯ необходимо стремиться православному христианину. В разделении гибель наша.  В объединении вокруг Спасителя и Его слов к нам, в терпении к тяготам других, в милости и помощи  — тут место наше. Почитай-ка теперь письма  покойного Антония Сурожского, где он всех призывает к братскому единству, как это было у первых христиан, и негодует, когда начинается разделение, даже если оно, как кажется на первый взгляд, и оправдано.

— Но ведь раньше так не было? – я уже не плакала, но готова была все начать снова. Глаза еще  пребывали на «мокром месте».

— И раньше так было, — грустно сказал батюшка. Еще в семидесятые годы мы с Владыкой поехали в исполком по делам, нужно было  получить подпись на строительство. Подходим мы к двери. Она огромная, массивная, старинная. А впереди нас – служащий. Приостановился, дверь уважительно придержал и пошел по своим делам. Мы к лифту идем. А в нем – другой сотрудник ехать собирается. Увидел он двух «церковников» в облачении, да перед самым нашим носом дверь лифта и захлопнул.  За пять минут – две противоположности. Так-то вот. А  в другой раз садился я в поезд, а на платформе группа ребят стояла. Курили. Прохожу я к себе в вагон и через раскрытое окно слышу:

— Вот «попяра»  пошел, перон юбкой  подметает.

— А тебе какое дело? Чего выступаешь?

   «И вот в этой группе ребят, которые до моего прихода стояли и курили вместе, началась свара», — батюшка грустно улыбнулся. И добавил: « Так что и раньше было все то же».
    Я думала, отчего такое происходит? Все мы слышим одни и те же слова. Живем в одном и том же мире. Читаем. Учимся. И при этом нарушаем гармонию Божьего мира противостоянием и ненавистью друг к другу. И даем бесу радоваться, а Святым плакать о нас. Что с нами?  Сегодня. И что будет с нами? Завтра.
"Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется." (Мф. 24:9-13)

ТОЛКОВАНИЕ:

Феофилакт Болгарский: "По причине умножения беззакония, коварством Антихриста, люди сделаются столь звероподобными, что не сохранят к самым близким нисколько любви, а будут предавать друг друга. Но тот, кто устоит до конца, терпеливо перенесет все и не уступит напору зла, тот спасется, как воин, добрый на брани."

Может быть, перед тем, как решиться немирствовать духом, разжигать вражду и ненависть стоит подумать: какой мир мы творим вокруг?  И какие мы сотворцы Господу?  И уклониться от зла, не становясь злом?

Бунт: война против Бога
Серафим (Роуз)

«В лице революции православный христианин встречает грозного врага, такого, с которым надо бороться в полную силу, применяя самое лучшее оружие, какое только есть. Пришло время поразить нигилизм в самое сердце, найти его богословские источники, духовные корни, определить его основную программу и роль в христианском богословии истории.
Конечно, у большинства нигилистов нигилистическая доктрина не выражена явно. Если до сих пор нам приходилось вскрывать то, что имеет место, но не очевидно и даже самими нигилистами вводилось не преднамеренно, то теперь, когда мы, опираясь на имеющуюся нигилистическую литературу, попробуем составить более полное представление о нигилистической доктрине, многие наши выводы могут оказаться слишком смелыми. В выполнении этой задачи нам, однако, очень помогут последовательные нигилисты, типа Ницше, четко и ясно формулировавшие то, что другие только предполагали или старались завуалировать, а также те, кто внимательнейшим образом изучал нигилизм, как, например, Достоевский, который видел, что находится в самом сердце нигилизма и умел срывать все его маски.
Ни у кого нигилистическое откровение не было столь ясно выражено, как у Ницше. Мы уже познакомились с философской формой этого откровения в его фразе «нет Истины». Его альтернативой, выраженной в богословском плане, является постоянная тема Ницше – «пророк» Заратустра, а в более ранних его сочинениях – исступленный вопль безумца: «Бог умер». «В этих словах есть некоторая правда, конечно, она состоит не в правдивом отражении природы вещей, но в правдивом отображении состояния современного человека. Эти слова образно выражают тот факт, который не станет отрицать ни один христианин.
Выражение «смерть Бога» означает, что Бог умер …в сердцах современных людей. Это произошло как с атеистами и сатанистами, которые сему весьма рады, так и с миллионами простых людей, у которых исчезло ощущение духовной реальности. Человек потерял веру в Бога и Божественную Истину, которая когда-то поддерживала его. Отступничество от Бога в пользу обмирщенности, характерное для нынешнего века с самого его начала, в Ницше начинает само осознавать себя как существующее и находит слова для самовыражения. «Бог умер», то есть «мы потеряли веру в Бога», «нет Истины», то есть «мы перестали быть уверенными во всем Божественном и Абсолютном». Гораздо глубже, чем тот субъективный факт, который выражает нигилистическое откровение, лежит желание пойти еще дальше, чем просто принять этот факт, и даже имеется план, как это сделать. Заратустра – «пророк», его слова явно предназначены для того, чтобы стать революцией, направленной против христианского Откровения. Для тех, кто принимает это новое откровение, то есть чувствует, что оно выражает его исповедание или живет согласно этому, открывается совершенно новая духовная вселенная, в которой Бог больше не существует, в которой, что еще важнее, люди и не хотят, чтобы Он существовал. Безумец Ницше знает, что люди «убили» Бога, убили свою веру.
Значит, совершенно ошибочно считать современного нигилиста, в каком бы обличии он не представал, агностиком. «Смерть Бога» постигла его не как космическая катастрофа, нет, он сам желал ее, и если и не прямо, то косвенно все равно ускорял ее, предпочитая истинному Богу иные ценности. Заметим, что нигилист не является на самом деле атеистом. Вообще, сомнительно, чтобы существовала такая вещь, как атеизм, потому что истинного Бога всегда отрицают только для того, чтобы посвятить себя служению какому-либо иному, ложному богу. Атеизм, который возможен для философа – хотя это, конечно, плохая философия – невозможен для всего человечества в целом. Это достаточно хорошо понимал анархист Прудон, а потому называл себя не атеистом, а антитеистом. «Революция не атеистична в точном смысле слова, она не отрицает Абсолют, она его упраздняет…» «Первейшая обязанность человека, ставшего разумным и свободным, постоянно вытеснять идею Бога из своего разума и совести… Потому что Бог, если Он существует, абсолютно враждебен нашей природе… Каждый шаг вперед – это победа, сокрушающая Божественное». Нужно заставить человечество увидеть, что «Бог, если Он есть, является его врагом». Тому же учит и Альбер Камю, когда возводит «бунт» (а не безверие) в первый принцип. Бакунин также не удовлетворялся одним отрицанием существования Бога. «Если бы Бог действительно существовал», – считал он, – «Его нужно было бы отменить». Еще более очевидно, что большевистский атеизм нашего века является войной не на жизнь, а на смерть против Бога и всех Его дел.
Революционный нигилизм выступает против Бога прямо и откровенно, но и философский, и экзистенциальный нигилизм, хотя это не всегда так очевидно, столь же антитеистичен, ибо строится на убеждении, что современная жизнь может далее продолжаться и без Бога. Полчище врагов Божиих составляют не только немногие активисты, марширующие в первых рядах, но и пассивная масса, находящаяся в тылу. Еще важнее понять, что ряды антитеизма пополняются не только за счет активных или пассивных атеистов, но и за счет многих из тех, кто считает себя «религиозным» и кто поклоняется какому-нибудь «богу». Так, Робеспьер установил культ «высшего существа», а Гитлер признавал существование «высшей силы», «бога в человеке»; нечто, подобное этому «богу» Гитлера, мы найдем и во всех формах нигилистического витализма. В войне против Бога используются различные уловки, например, употребление имени Божиего или даже имени Христа. Но является ли нигилизм откровенно атеистическим или агностичным или принимает форму поклонения какому-нибудь новому богу, он всегда объявляет войну истинному Богу.
Формальный атеизм – философия безумца, если можно так перефразировать слова Псалмопевца: «Сказал безумец в сердце своем: нет Бога» (Пс. 13, 1), антитеизм же представляет собой более глубокую болезнь. Конечно, литература антитеизма столь же полна несообразностей и противоречий, сколь и формально атеистическая литература, но если последняя ошибается в силу своего младенчествования – так человек, умудренный в какой-нибудь науке, вполне может быть младенцем в богословии и духовной жизни – и нечувствительности к духовным реалиям, то первая обязана всеми своими искажениями глубоко коренящейся в ней страсти, которая, признавая эти реалии, желает уничтожить их. Нетрудно объяснить и отразить мелкие доводы Бертрана Рассела, хотя даже его атеизм – это, конечно, лишь одна из форм антитеизма, они не представляют опасности для веры. Иное дело – глубокая и решительная атака Прудона, она рождена не хладнокровной софистикой, но пылкой ревностью.
Здесь нам следует честно посмотреть в лицо тому, о чем мы раньше уже упоминали, но подробно пока не рассматривали: нигилизм одушевляется верой, духовной по происхождению и по-своему не менее сильной, чем вера христианская, которую он стремится уничтожить и вытеснить, иначе ничем нельзя объяснить его успех, а также свойственные ему преувеличения.
Мы убедились, что христианская вера представляет собой духовный контекст, в котором вопросы о Боге, Истине и Власти становятся значимыми, ведут к согласию. Подобно и нигилистическая вера есть некий контекст, определенный дух, пронизывающий все нигилистическое учение, придающий ему смысл и силу. Успех нигилизма в наше время определяется широтой распространения этого духа: его доводы представляются убедительными не в силу того, что они истинны, но по мере того, как дух этот успевает овладеть людьми и подготовить их к их приятию. Какова же тогда природа нигилистической веры? Она прямо противоположна вере христианской и потому ее нельзя по-настоящему и назвать верой. В то время как христианская вера радостна, уверенна, искренна, любяща, смиренна, терпелива, покорна во всем воле Божией, ее нигилистическая противница полна сомнений, подозрений, отвращения, зависти, ревности, гордости, нетерпимости, бунтарства, хулы – в каждой конкретной личности преобладает одно или два из этих качеств. Для нее характерна неудовлетворенность собой, миром, обществом, Богом, она знает только одно: она не примет ничего, как оно есть, но все свои силы посвятит тому, чтобы все изменить или ото всего убежать. Бакунин весьма точно назвал это «чувством бунтарства, сатанинской гордыни, с презрением отвергающей подчинение любому господину, будь он божественного или земного происхождения».
Нигилистический бунт, как и христианская вера, есть от начала до конца отношение духовное, происходящее из себя самого и черпающее силу в себе самом, и, конечно, в сверхъестественном «организаторе» этого бунта. Мы не сможем понять природу и успех нигилистического бунта, а также существование таких его последовательных представителей, как Ленин или Гитлер, если попытаемся найти его источник вне сатанинского стремления к отрицанию и бунту. Конечно, большинство нигилистов воспринимают это стремление как нечто положительное, как источник независимости и свободы, но уже сам язык, который такие люди, как Бакунин, используют для выражения своих идей, указывает тому, кто готов это увидеть, на более глубокий смысл, стоящий за их словами.
Таким образом, нигилистическое отрицание христианской веры и установлений представляет собой не столько результат потери веры в них и их божественное происхождение – хотя доля подобного скептицизма присутствует во всякой разновидности нигилизма – сколько бунт против власти, которую они представляют, и послушания, которого они требуют. Тема non serviam красной нитью проходит через гуманистическую, социалистическую и анархическую литературу XIX века: Бог Отец со всеми Его установлениями и служителями должен быть свергнут и сокрушен, а человек должен победно воссесть на Его Престоле и сам всем управлять. Своим непрекращающимся влиянием эта довольно посредственная по интеллектуальному уровню литература обязана «справедливому» возмущению против «несправедливостей» и «тирании» Бога Отца и Его земных представителей, то есть исключительно своей страстности, а не истинности. Этот бунт, эту мессианскую ревность, вдохновляющую крупнейших революционеров и являющуюся верой наоборот, волнует не столько уничтожение философского и богословского основания старого порядка – эту задачу можно оставить для менее ревностных душ, – сколь уничтожение ее соперницы – веры, которая дала жизнь этому порядку. Учения и установления можно перетолковать, выхолостив из них христианское содержание и наполнив их новым, нигилистическим содержанием. И только христианскую веру, душу этих учений и установлений, которая единственная способна заметить это перетолкование и должным образом ему противостоять, следует уничтожить целиком и полностью, тогда и она сможет быть перетолкована. Если нигилизм хочет победить, то он должен сделать это с практической точки зрения. Однако еще более необходимо, чтобы он это сделал с психологической и духовной точки зрения, так как нигилистический бунт смутно ощущает, что Истина обретается в Православной вере, и его ревность и нечистая совесть не дадут ему покоя, пока полное упразднение Истины не оправдает его позиции и не «докажет» его «правды». Эта психология в минимальном масштабе есть психология христианского отступника, а в максимальном – большевизма. Нельзя найти разумного объяснения последовательной большевистской кампании по искоренению христианской веры, продолжающейся даже тогда, когда последняя перестала представлять какую-либо опасность для атеистического государства. Эта кампания является неотъемлемой частью жестокой схватки не на жизнь, а на смерть с единственной силой, способной противостоять большевизму и разоблачить его. Нигилизм остается побежденным, пока Православная вера сохраняется хотя бы в одном человеке, потому что этот человек будет живым примером Истины, которая покажет всю тщету самых выдающихся мировых достижений, на какие только способен нигилизм, и в этом человеке опровергнуты будут все доводы против Бога и Царствия Небесного. Ум человека податлив, его можно заставить поверить во все, к чему склоняется его воля. В атмосфере, пронизанной нигилистической ревностью, до сих пор существующей в Советском Союзе, самые убедительные доводы не могут заставить поверить в Бога, бессмертие, в христианскую веру, но одно существование верующего, даже в такой обстановке, может сказать сердцу человека очень многое и на его примере показать: что невозможно миру, что невероятно для лучших человеческих намерений, возможно Богу и вере.
Нигилистический бунт – это борьба против Бога и Истины, что осознают, однако, лишь очень немногие из нигилистов. Откровенный богословский и философский нигилизм можно найти лишь у некоторых, для большинства же нигилистов бунт принимает форму борьбы против богоустановленной власти. Многие из тех, чье отношение к Богу и Истине как бы не совсем ясно, вполне четко проявляют свой нигилизм в отношении – по словам Бакунина – к «проклятому и роковому принципу власти».
Таким образом, нигилистическое откровение провозглашает немедленное уничтожение власти. Некоторые из апологетов нигилизма любят в качестве оправдания бунта против старого порядка говорить о его «несправедливостях» и «разложении», но все эти недостатки, существование которых никто и не собирается отрицать, часто служат лишь предлогом и никогда причиной нигилистических вспышек. Нигилисты нападают на саму власть. В политической и социальной структуре нигилизм выражается как революция, стремящаяся не просто к смене правительства или проведению более или менее широкой реформы существующего строя, но к принятию совершенно новой концепции цели и средств управления. В области религии нигилизм направлен не просто на реформу Церкви и даже не на основание новой церкви или религии, но на полное изменение самой идеи религии и духовного опыта. В искусстве и литературе нигилиста интересует не просто изменение старых эстетических канонов содержания и стиля или развитие новых жанров и традиций, но абсолютно новый подход к вопросу о художественном творчестве и новое определение самого искусства.
Нигилизм направлен против первейших принципов всех этих сфер и структур, а отнюдь не против ошибочного их применения. Беспорядок, столь очевидно проявляющийся в политике, религии, искусстве и других областях, представляет собой результат намеренного и последовательного отвержения власти как их основания. Беспринципная политика и нравственность, беспорядочное художественное выражение, безразличный «религиозный опыт» – все это прямое последствие приложения отношения бунтарства к этим некогда стабильным сферам.
Нигилистический бунт так глубоко проник во все фибры нашего века, что сопротивление ему совсем ослабло и не приносит плода, популярная философия и «серьезная мысль» отдали все свои силы его апологии. Так, Камю видит в бунте единственную самоочевидную истину, оставшуюся сегодняшним людям, единственное верование, возможное для тех, кто больше не верит в Бога. Его философия бунта представляет собой мастерское выражение духа века сего, но вряд ли она может быть принята за что-либо более серьезное. Мыслители эпох Возрождения и Просвещения не меньше, чем сегодня Камю заботились о том, чтобы прожить без богословия и основанием всего своего знания иметь «природу», «естество». Но если сегодня предполагается, что «естественному человеку» надо знать только «бунт», то почему же «естественный человек» эпохи Возрождения или Просвещения знал, кажется, гораздо больше и считал себя существом более благородным. На это обычно отвечают так: «Слишком многое они принимали как должное и жили за счет христианского капитала, не осознавая того. Сегодня мы банкроты и хорошо это понимаем». Словом, современный человек лишился иллюзий. Однако, строго говоря, нельзя разочароваться в иллюзии: если даже люди отпали не от иллюзии, а от Истины, – как и обстоит дело в действительности – то для объяснения их сегодняшнего состояния надо искать более глубокую причину. То, что Камю считает «бунтаря» «естественным человеком», а все, что не является «бунтом», – «абсурдным», означает только одно: его так хорошо научили в школе нигилизма, что он стал принимать борьбу против Бога за «естественное» состояние человека.
Вот к какому состоянию низвел человека нигилизм. До современной эпохи жизнь человека, в основном, определялась добродетелями послушания, покорности и уважения к Богу, Церкви, законной власти. Для современного человека, «просвещенного» нигилизмом, подобный старый порядок не более, чем «жуткое воспоминание темного прошлого, от которого человек освободился», а современная история – это хроника падения всякого авторитета. Старый порядок свергнут, и, хотя ненадежная стабильность еще как-то поддерживается в наш век постоянного изменения, «новый порядок» уже готовится, и век «бунта» при дверях.
Нигилистические режимы нашего времени дали возможность предощутить вкус этого века, его дальнейшим предзнаменованием служит ширящееся бунтарство наших дней. Где нет Истины, там будут править бунтари. Но, как писал Достоевский, столь глубоко проникший в нигилистическое сознание, «воля ближе всего к ничто, самые уверенные ближе всего к самым нигилистичным». Слепая воля стоит между бездной и тем, кто отверг Истину и всякую власть, основанную на ней, и эта воля, какими бы эффектными ни были ее достижения в краткое мгновение ее власти (до сих пор самыми впечатляющими из них были режимы Гитлера и большевизма), неизбежно притягивается к бездне, как к огромному магниту, ища в себе самой другой магнит, отвечающий на это притяжение. В этой бездне, в этом ничто человека, живущего без Истины, находится самое сердце нигилизма.»

"Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас" (Иоанна, 15:12)