Свобода слова
«Уступая, нельзя остановиться»
Елена Чудинова
Сегодня на работе меня спросили, почему я не ценю свободу слова? Я ценю. Вот только свободу ОТ ЧЕГО? Все мы знаем, что доброе слово дает крылья, а злое – бьет наотмашь. Знаем, что множество пословиц и поговорок люди сочинили именно о силе слова и его влиянии на человека. Слово может пробудить самые высокие чувства в сердце. А может обдать беспринципностью, жестокостью, мстительностью, злобой. Получается: что у меня внутри, то и просится наружу? То есть при помощи слов я выражаю свой внутренний мир? А если это внутренний мир садиста? Или жестокого убийцы? Мне могут возразить: общество законодательно защищает себя от подобных вещей (на мой взгляд, далеко не всегда). Ну, допустим. А если это внутренний мир беспринципного, циничного, высокомерного человека? А если он еще наделен интеллектом? Сколько слов, исходящих «из него» будет умно и изощренно уродовать других людей? Как говорят китайцы: слово – ключ, открывающий сердца. И необходимо спросить: ключ, в чьих руках? Художника-реставратора или вора умельца? По Ф.М.Достоевскому : «Тварь я дрожащая или право имею»? А если и тварь дрожащая и право имею? И словом наделен? И цели вполне определенные?
Сегодня, во времена информационных противостояний и войн слово, как атомное оружие, может принести мир, а может разрушить цивилизацию в глобальных масштабах. Может быть, поэтому лозунги о свободе слова необходимы тем, кто использует его не в мирных целях? Согласитесь, защищаться от добрых и теплых слов незачем. Кто кричит о свободе слова, тот жаждет развязанных рук для иных целей?
Возможна ли свобода слова, лишенная определенных нравственных принципов? На мой взгляд — нет. Почему? Да потому что, кому нужна свобода такого слова, в котором не живет любовь и уважение к другому? Такое слово может ранить сильнее штыка. Такое слово — провокация. И больше ничего. Вы обратили внимание на то, что из лексикона ушли такие понятия, как «такт» и «деликатность»? А жаль. Потому что есть вещи, которые говорить другому человеку (сообществу) не тактично, не деликатно по разным причинам.
В слове «вос-питание» есть замечательный смысл – это восполнение питания, то есть человек получает духовную силу и возможность жить и развиваться. А, значит, это процесс созидательный. А если результатом воспитания становится война и смерть, то, простите, мы чем кормим людей? Какой словесной отравой, выдавая ее за полноценную еду? Мы какими словами пользуемся и с какими целями?
Кто сегодня является самым большим зачинщиком войн и революций? На мой взгляд – это те, кто не обучен искусству договариваться, кто думает, что он силен и война сделает его победителем. А в войнах не бывает победителей в прямом смысле этого слова. Потому что обрываются жизни, которые могли бы состояться иначе, полнее. Потому что война несет с собой горе и разрушение, утрату близких, любимых людей, безвременную гибель детей. Одним словом, – это крах. Прописные истины? Конечно. Но они сейчас не в моде. Потому что во времена столкновения цивилизаций (а именно это и происходит), всегда находились люди, служащие своим, конкретным (корыстным) интересам. И в бульоне, сваренном ими на лжи, предательстве, вульгарности, погибает самое лучшее, светлое и чистое. Это про то, как в бочку с солеными огурцами положить несколько свежих. Они просолятся, не сразу, но обязательно. Отсюда: «с кем поведешься, у того и наберешься». А с кем повелись? Чье слово слушаем? Чьим словам верим?
Немного прозы от И.А. Бунина:
«Впрочем, почта русская кончилась уже давно, еще летом 17 года: с тех самых пор, как у нас впервые, на европейский лад, появился «министр почт и телеграфов». Тогда же появился впервые и «министр труда» – и тогда же вся Россия бросила работать. Да и сатана каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода. Тогда сразу наступило исступление, острое умопомешательство. Все орали друг на друга за малейшее противоречие: «Я тебя арестую, сукин сын».
«Как они одинаковы, все эти революции! Во время французской революции тоже сразу была создана целая бездна новых административных учреждений, хлынул целый потоп декретов, циркуляров, число комиссаров – непременно почему-то комиссаров – и вообще всяческих властей стало несметно, комитеты, союзы, партии росли, как грибы, и все «пожирали друг друга», образовался совсем новый, особый язык, «сплошь состоящий из высокопарнейших восклицаний вперемешку с самой площадной бранью по адресу грязных остатков издыхающей тирании… Все это повторяется потому, прежде всего, что одна из самых отличительных черт революций – бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна.»
Ничего не напоминает?
Мне кажется, не стоит уступать в главном. В том, что делает человека – человеком, а не превращает его в животное. В том числе и в умении взвешивать свои слова. И хорошо думать, прежде чем рассеивать их по миру. Пусть лоси выясняют между собой кто сильнее, а человеку, наверное, уже хорошо бы перейти на следующий этап развития. И соревноваться в том, кто мудрее, дипломатичнее, дальновиднее. Не сложно победить в тактике. Сложно выстраивать стратегию осмысленной и результативной жизни. И сложно остановиться в уступках. Но надо. Просто нет другого выхода. Иначе – мы вновь рискуем вернуться в рудиментарное состояние, как Шариков у М.А. Булгакова…
Почему я не ценю свободу слова? Или просто свободу? Ценю. Но я не скрываю, что никогда не являлась поклонницей Вольтера. И в этом смысле – я свободна, как ветер.
«Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…» ( Иван Алексеевич Бунин). Не к нам ли эти СЛОВА, спустя сто лет?
