Посеем семена добра…

Это блог о том, как остаться человеком в наше непростое время…

Новый год с тараканами в голове

Написано в рубрике: На вольную тему — admin 6:48 пп в Воскресенье, 28 декабря, 2014

10384

«Отругала своих тараканов.  Усадила   в голове по полочкам.
Запретила двигаться с места. Испугались. Притихли. Больше не беспокоят.Полушепотом обсуждают, какая я плохая.»
С просторов интернета.

   

     Сумки оттягивали руки.  Плечи нестерпимо болели. Сейчас Таня будет меня ругать, как обычно, за то, что принесла так много. Но мне нравилось таскать  еду, потому что три старушки, которые лежали с ней в одной палате, очень откровенно радовались  ежедневным  прибавкам к диетическому пятому столу.  Как потом говорила Таня –  оптом пировали и  оптом же выздоравливали.
 
    Длинный коридор старого здания городской больницы  просматривался насквозь. Каждый раз я встречала  гуляющего по нему туда и обратно  пожилого седовласого красавца в темно-синем халате с атласной отделкой на воротнике и манжетах. Казалось, что  барин из 19 века, случайно перепутав временной коридор, заблудился и зашел не в ту дверь.  Гулял  он неспешно,  и выглядел  то светло задумчивым, то   внутренне сосредоточенным.  Мне свойственна опрометчивость.   Сегодня, поравнявшись с ним, я, набрала  воздуха в легкие и выпалила:
 
     — Мое почтение. Скоро Новый год, с наступающим вас.

Он остановился,  пристально посмотрел мне в глаза и покровительственно улыбнувшись, протянул руку к моей сумке:

     — Вы позволите?

Я  тут же сделала шаг назад. Только этого не хватало!  Сумка тяжеленная, а он – в больнице. Какие же тут манеры?

    Будто услышав мои мысли,  он покачал  головой  и  властным движением  человека привыкшего  к повиновению подчиненных забрал у меня  пакет с фруктами  и медленно пошел в сторону Таниной палаты.  Получается, что  точно  знал к кому я приходила. Странно.  Поставив сумку возле двери, он жестом пригласил меня «погулять».
 
     — Ваша  сестра  сейчас на процедурах. Поэтому мы можем с вами побеседовать .

      Хочет  разговаривать ? Ну, что ж – поговорим. Только пусть первым начинает. Я понятия не имела, о чем его спрашивать. Не о болезни же в конце-то концов. Отделение сосудистой хирургии занималось сложными операциями, в том числе и на открытом сердце…

      — Разрешите представиться, — он  резко нарушил молчание, — Андрей Михайлович.

      — Очень приятно, Полина Андреевна.

      —  Я наблюдаю за вами, Полина Андреевна, вот уже  месяц.  Татьяну Андреевну завтра  готовят на выписку . И мы с вами больше не увидимся.
Он  замолчал, словно подбирал слова, но у него  это никак не получалось. Потом сказал довольно  скупо:

        — Странно, как будто и вы от меня теперь уезжаете далеко-далеко.

        — Простите, Андрей Михайлович,  я не очень понимаю, о чем вы.
 
        — Видите ли, дело в том, что у меня никого нет. Дети живут за
 границей, жена умерла десять лет назад. Я тоже умираю. Медленно, но верно. У меня рак в третьей стадии. На фоне лечения  оторвался тромб, но врачи успели его поймать, удалили.  Теперь ничего не мешает моей опухоли окончательно со мной расправиться.

Сердце сжалось.  За словами  я услышала  — он  хотел жить.  Где-то читала, что заболевшие онкологией души сами выбирают уход из мира. Там так и было написано: «Когда душа отказывается жить, человек заболевает и уходит». Будто сам себя приговаривает. Меня тогда очень поразили эти строки.  Я видела, как хватаются за жизнь заболевшие  раком люди, причем же здесь отказ от  жизни?  Они и это в статье объяснили: « процессы отказа от жизни – подсознательные. На уровне сознания возникает протест. Нарастает  внутренний конфликт…».  Мне как-то не очень нравились подобные объяснения, но ученым виднее. Кто я такая, чтобы противоречить науке?
 
      — А вы знаете, Андрей Михайлович, я буду к вам приходить, даже если Таню заберу домой. Я смогу, Вы даже не беспокойтесь.

Он  опять  внимательно  посмотрел  мне в глаза, будто стараясь пробраться как можно глубже.  Властность  и привычка повелевать уступили место смущению и  по-детски наивной радости:

     — Не ожидал…однако…  Но предложение приму. Моя палата в конце коридора,  номер три. А вот вам моя визитка, здесь мобильный. Вас не затруднит позвонить мне накануне?

     — Конечно, обязательно. И, главное, пожалуйста, не стесняйтесь, давайте мне  поручения. Все исполню.

     — Нам стоит поговорить об оплате?

Он осекся, встретившись со мной взглядом.

     — Значит, не стоит, Ну, что же? Как будет угодно.

По коридору шла Таня.
 
     — Прощайте, Полина Андреевна.

     — До завтра, Андрей Михайлович.

*************

   — Да ты с ума сошла, —  на Таню нашел очередной «приступ воспитания».

   — Не убудет от меня, — защищаться от ее нападок  стало привычным, как
утренний чай.

   — Мать Тереза. Мало того, что кормила всю палату, так теперь будешь ухаживать за посторонним человеком?
 
   — Тань, послушай, у него же никого нет. Ему страшно одному. Как же ты не понимаешь?
 
   — Да все я понимаю.  Но почему опять ты? Есть социальные работники,  сиделки, в конце-то концов.  Тебе-то это зачем?

   — Не я его выбрала. Он меня позвал. Разве не чувствуешь разницы?

   — Нет. Не чувствую. У тебя на лбу написано:    «Ждете помощи – иду к вам».

   — Не утрируй. И давай оставим тему. Я буду успевать, вот увидишь. И ничего со мной не случится.

   Таня устало села на диван. Я опять заставила ее переживать.  Она  же  не о себе, обо мне думает,  добрая душа. А мне хоть кол на голове теши.

   После обеда я позвонила Андрею Михайловичу.

   — Жду вас, купите, пожалуйста, лимонов.
 
   —  Андрей Михайлович, я тут книжку обнаружила. Написал ее Ян Гоулер. Она называется «Вы  можете победить рак». Захватить или не нужно?

Он надолго замолчал. Потом я услышала отрывистое:

   — Везите.

   Таня смотрела на меня  как на явление природы, с которым нужно смириться, потому что  влиять на процесс  уже поздно. Ну и пусть.  Она потом поймет, что нельзя иначе. А сейчас, укутав ее худенькие плечи  пуховым платком  и поцеловав  кудрявую  макушку,  я  сообщила:

   — Буду через два часа.

   — Ага, — обреченно вздохнула сестра, — через двадцать два.

    Андрей Михайлович  гулял по коридору.  Ждал.  Его лицо  выглядело  все  так же невозмутимо. Но, увидев меня, он приободрился, довольно быстро пошел навстречу,  вновь забрал из моих рук сумку  с лимонами  и жестом пригласил присесть на кожаный диван в небольшом  холле для посетителей.  Около получаса говорили о погоде, политике и его  соседях по палате, а потом  он вдруг сказал, что его  завтра выписывают  под амбулаторное наблюдение.
 
    — Да и правда, что в больнице делать в новогодние праздники?
 
    Тогда я подумала  о том,  что мне надо бы как-то решить вопрос с уборкой его  жилья. Забирали-то по скорой … Будто читая мои мысли седовласый джентльмен  резко возразил:

   — И не думайте налаживать мой быт. У меня есть человек, который убирает дом, приносит  продукты  и готовит еду.
 
Так значит он не один?  И ему есть, кому приносить  лимоны? Тогда… Но спрашивать для чего ему  понадобилась  именно я — не стала. Значит дело не в прислуге и не в социальном работнике. Будем разбираться.
 
   — Полина Андреевна, вы не откажетесь встретить со мной Новый год?

   — Андрей Михайлович,  вы меня ставите в затруднительное положение. Обычно, я отмечаю этот праздник в семье сестры. Как я им объясню, почему меняется пожизненная традиция?

   — Странное слово, пожизненная… Будто вы себя к чему-то приговорили, — он улыбнулся как-то приветливо, по-домашнему.

Я смутилась. А действительно, почему бы не нарушить традицию? Что в этом такого?  Сразу  перед глазами появилось лицо сестры и ее  обвиняющий  взгляд,  как  ответная реакция на мой протестный демарш.
 
  — Я постараюсь. Нужно посоветоваться с семьей. Утку им обещала и пирог с изюмом.

  — Я буду вас ждать.
 
Он тяжело поднялся с дивана, показывая, что  мой визит окончен. А я уловила гримасу боли на его лице. У него рак чего? А, впрочем, это же системное заболевание, какая теперь разница? И в эту секунду определившись окончательно  твердо и смело пообещала:

   — Я приду. Обязательно приду. Все им приготовлю и приду к вам встречать Новый год.

********************

   — Ты ненормальная, — Таню душило возмущение, — нет, ты точно ненормальная.

   — Перестань говорить глупости. Сама потом будешь жалеть.

   — Рита мальчика своего приведет знакомиться с семьей, а семья у нас разваливается на глазах.

   —  Тата, ничего не разваливается. Я собираюсь пойти к человеку, у которого, возможно, больше не будет ни одного праздника. Он же может умереть в любое время. Ты же  врач и знаешь, как это бывает.  Ты добрая и умная, что с тобой творится?

Таня, молча и нервно, терла стол губкой.  В духовке, наполняя ароматом всю квартиру, допекался пирог. Утка уже ждала в жаровне своей очереди.

   — Одень мое белое платье, все-таки загородный дом, холодно может быть.
 
Я обняла сестру. Какая же она хорошая!  Так меня любит, что, порой, готова удавить за строптивость.

   — Спасибо, договорились, еду в твоем пуховом платье.
 
   — И поешь, а то вдруг у него пустой холодильник?  Тебя скоро ветром сдувать будет, тощая, как …

Я не дала ей договорить, и мы со смехом повалились на кухонный диван.

   — Поленька,  — не унималась сестра, — тебе тридцать восемь лет, а выглядишь, как ребенок, колечко  шестнадцатого размера, одежду можно в детских отделах покупать.  Ты о чем думаешь?  Тоже заболеть хочешь? Сначала мама с тобой мучилась, с ложки до школы кормила, а теперь мне по наследству досталось?  Научишься ты себя беречь, в конце концов?

   — Тата, у меня просто конституция такая  —  пацанская. Не обращай внимания и перестань волноваться. Я здорова, как слон.

И Татьяна расхохоталась   задорно, заливисто, как девчонка. Перед ней  сидел «слон» 38 размера  и раздувался от мании  величия.
 
   — Ладно, — в очередной раз сестра сдалась, — тараканы в твоей голове неистребимы, как мандарины в Новый год.

   — Как раз мандарины очень даже истребимы. Пойду приводить себя в порядок.

**************************

   Он стоял у ворот, укутанный в шубу и бобровую шапку-боярку, величественный, седовласый и одинокий.  Отчего-то подступил комок к горлу. Только бы не заплакать!

   — Вечер добрый, Полина Андреевна.

Он галантно поцеловал мне руку и жестом пригласил  пройти  по  аллее, в конце которой виднелся дом. Окна всех комнат приветливо светились,  зазывая поскорее  уйти  с мороза  в тепло  и уют .
 
   Это был один из самых тихих праздников в моей жизни. Мы сидели за великолепно сервированным столом напротив друг друга. Нас разделял  десяток метров  парадной столешницы, очень милая пожилая женщина подавала одно блюдо за другим. И я вздохнула свободно только тогда, когда  дань традициям, утвержденным  в этом феодальном  родовом гнезде,  была отдана,  и мы очутились в его кабинете в широких и мягких креслах рядом, настолько близко, что я могла видеть сквозь дымчатые стекла  очков  его умные и внимательные серые глаза.  В них  очень глубоко пряталась боль.

   — Чем вы занимаетесь,  Андрей Михайлович?

   — Я заново проживаю  всю свою жизнь.  Вы знаете, это очень увлекательное занятие. Год за годом я наблюдаю себя со стороны, анализирую  решения, которые принимал, удивляюсь некоторым поступкам. Вспоминаю всех людей, с коими  мне было суждено встретиться. Я трачу неделю на то, чтобы  внутренне прожить год.  В этой моей второй жизни мне сейчас 19 лет. Занятный молодой человек, скажу я вам. Глупости делает одну за другой, но  меня  сегодняшнего это не раздражает. Скорее наоборот. Он помогает мне понять очень многие вещи, которые спрятала   память.

   — Это интересно и необычно.

   — Вы находите?  Так вот я понял, что в пословице «Если бы молодость знала, если бы старость могла» нет особого смысла.
 
   — Почему?

   — Да потому, что  уровень понимания и , как следствие, совершаемые поступки не могут жить отдельно друг от друга. Спустя годы нам кажется, что мы могли бы поступить по-другому или сделать иные выборы. Ан, нет, не могли бы. Потому что уровень нашего «взросления»  этого не позволял. Согласитесь, с возрастом меняется представление о том, что хорошо, а что нет, что талантливо, а что откровенно бездарно. Но чтобы это понять, нужны годы личного опыта. Именно поэтому человек в девятнадцать может совершить то, что никогда бы не сделал в сорок лет.  Помните? Ах, да, конечно не помните, вы же девочка совсем…

   — Мне скоро сорок лет, не такая уж я девочка.

Сама удивилась, как неожиданно прозвучал для меня собственный голос. Мне так хотелось сблизить нас хотя бы во времени, чтобы он перестал ощущать одиночество умирающего гуру.
 
   — Вот удивили, так удивили…

Он и впрямь выглядел озадаченным.   А  потом как-то вдруг сразу, поставив  замечательную музыку  Таривердиева «Я шел печаль свою, сопровождая», пригласил меня на танец.

   В эту новогоднюю ночь мы проговорили до  пяти  часов утра. Он устал. Я это видела, но никак не могла найти нужные слова, чтобы сообщить об окончании моего визита.

   — Я так не хочу  отпускать вас, Поленька, — сказал он, наконец, — останьтесь. Вам приготовили комнату. Не откажите…

 Я молча посмотрела на него, понимая, что мне теперь отсюда не выбраться в ближайшее время.  И он понял, что я все приняла.

*******************

   Прошло три года. Он лечился.  Я была рядом.  Вместе, рука об руку,  капля  за каплей  мы прогоняли болезнь.  И смерть отступила.  Наша маленькая дочка в этом году будет первый раз отмечать Новый год в кругу семьи.  Сегодня к нам в гости приедет Таня с мужем, дочкой, зятем и крохотной внучкой – Леночкой.
 
   А мне еще нужно успеть, до их приезда, отвезти сумки с едой в наш питомник для бездомных животных. Если я опоздаю к проводам Старого года, Таня опять заведет песню о моих тараканах в голове…

   

И молчать нельзя и говорить сложно

Написано в рубрике: На вольную тему — admin 3:07 пп в Суббота, 27 декабря, 2014

   P1010413

  За суетой каждого дня, быстротечностью времени и краткостью  жизни  мы редко задумываемся над тем, что каждый из нас обречен на бессмертие.  Что уготовила  нам Вечность? Ведь в ней не работают наши земные законы и привычные навыки. Нам предстоит  там быть в  системе иных ценностей, возможно, от нас скрытых  сегодня. Кем и какими мы там окажемся? И, собственно, зачем мы нужны Вечной Вселенной? Что в нас такого ценного и значимого, уникального и драгоценного?

   Людям свойственно смеяться над языческой верой. Над поклонением природе, ветру и дождю, солнцу и звездам. Но если подумать, то эта вера рождается из глубокой любви  и благоговения перед жизнью. Это как раннее детство души, которой в последствие  суждено проснуться и открыться  иным смыслам.  Развитие  или взросление не происходит в одну секунду, на это нужно время. И терпение. Именно этим пользуются определенные силы, чтобы остановить процесс одухотворения человека.

   «Бога без Бога познать невозможно. Все, что мы  знаем о Нем, — Он Сам нам открыл. А когда еще не открыл, то естественное желание прославить Кого-то, от Кого ты зависишь, Кто лучше и сильнее  тебя, приводило людей к  тому, что мы сегодня называем дикостью или язычеством.  Конечно, язычник дик и далек от истины, но не всякий может его в этом упрекнуть. Критиковать язычество можно лишь с высоты чистого богопознания. Для безверного человека язычество – не предмет насмешек, а планка, которую еще нужно преодолеть.»  (Протоиерей Андрей Ткачев). Я бы добавила – не только для «безверного человека», но и для многих из нас, кто пока еще не может  сказать о себе: «Я обладаю богопознанием».
   
   Близость к Богу определяется и образом жизни, и образом мыслей, и совершаемыми поступками.  Не живущим свято, наверное, несколько опрометчиво  проповедовать святость. Но ведь проповедуют же. Вот в чем беда. Кто-то «наивно» верит в то, что ему «открыта истина».  А кто-то прагматично или, хуже, цинично  зарабатывает деньги, эксплуатируя  утверждение: « Хочешь  быть богатым – создай свою секту».  И начинается «богопознание» через оккультизм и эзотерику,  через высокоумие и зазнайство, а, порой, через одержание или  болезненное состояние, в котором пребывают  расплодившиеся  «учителя».
 
   Совершенно недавно мне пришлось быть свидетелем беседы «учителя» и «ученика», в которой второй задавал вопросы, идущие в разрез с учением первого.  Результат не заставил себя ждать.  «Учитель», проповедующий весьма сомнительные истины, назвал «ученика»  пропагандистом. Из его логики выходило, что только пропаганда «учителя» может быть единственной  и неоспоримой. Разве таким представляется  богопознание? 

   Почему человек, обреченный жить вечно, не сомневается в выборе тех, кому доверяет  свою душу?  Почему мы тщательно выбираем врача для исцеления заболевшего тела, но легко и неосознанно позволяем  самопровозглашенным «учителям» инфицировать свою душу сомнительными знаниями и убеждениями? Почему мы связываем с именем Бога все то, что к Нему никакого отношения не имеет?  И при этом рискуем утянуть за собой другие еще не познавшие Бога сердца?   

   Как бы странно и дико это не звучало,  для  оболванивания людей  используются   проверенные  технологии обмана.  Эксплуатируются несколько «крючков», за которые может зацепиться любой человек. Во-первых, это желание познавать,  природная человечеству любознательность. Во-вторых, что бывает очень часто, наличие стрессовой ситуации (будь то болезни, потеря близких, этапы взросления,  изменение социального статуса, политическая нестабильность и т.д.),  при которой человек становится более внушаемым и менее осознанным. И (в-третьих)  ему предлагают ИСТИНУ. Методы, которые при этом используются,  известны  всем, кто, так или иначе, знаком с искусством манипулирования сознанием. Ну, а если добавить сюда же хоть немного интеллекта, то насилие, которое совершается над душой  члена сектантского сообщества, нагло превращается в оправданное, утвержденное  и обоснованное ложью. 

   Так почему насилие никого не приводит в ужас? Люди так привыкли к подавлению?  Они привычно ищут его?  И безропотно отдают себя в руки тех, кто сам себе назначил моральное превосходство?

   У меня возникает и еще один вопрос. Если в нашей цивилизации   существует такое  множество людей напрямую «общающихся» с Богом, то почему она все больше и больше   напоминает    Содомо-Гомморскую?  Почему все больше накапливается  не только дегенеративно-генетический, но   и весьма сомнительный культурный  потенциал?

   Душевнобольной человек никогда не признАет себя больным. Эта истина известна врачам.  Как правило,  от него можно услышать: «Не трогайте меня, я живу, как хочу, вы мне не указ. Мой образ жизни – это мой личный выбор». Лозунги псевдосвободы. И забвение, что его свобода заканчивается там, где начинается она  у  другого. И непонимание, что помимо проявленного в мире вируса, приводящего к заболеванию тела, совершенно объективно существует другой – духовный, который убивает неокрепшую душу. Может быть, поэтому больная цивилизация так бьется за умы и души молодых?  А у тех пока нет иммунитета, чтобы противостоять  ценностям  демонической реальности, в которой грех назвали нормой?  И к самолетикам и куклам  теперешним детям добавляют волшебные палочки и шляпы ведьм, колдунов  и магов всех мастей? Чтобы почти с пеленок они думали, как прекрасен темный мир?  Сколько фильмов появляется  с прививкой к нечисти? А потом мы удивляемся, почему подростки, не имея иммунитета против зла, попадают в сети к алчущим  власти и денег «лидерам» сект, которые забирают в  Вечность бессмертные души. Вот только в какую  Вечность?
 
   Я совершенно убеждена в том, что  безнаказанность во всех смыслах, которую сегодня облекают в разные термины ( демократия, толерантность, терпимость и т.д.) приводит к распространению и вмешательству  преступников  в жизнь обычных граждан.  И если пока нас не могут защитить от их беспардонного вторжения, то нам самим никогда не нужно бояться сказать им : «НЕТ!».

                             С теплом и любовью. Юлия Завадская.

Написано в рубрике: На вольную тему — admin 5:46 пп в Понедельник, 22 декабря, 2014

0987123

   Я глубоко уверена в том, что насилие — это духовный рудимент, который должен исчезать с развитием цивилизации. Политика США обречена хотя бы потому, что отвергая культурное разнообразие, она пытается выстраивать мир по своему образу и подобию, навязывая другим странам свое понимание, систему ценностей, способ мышления и т.д. Попытка изнасиловать планету потерпит крах… Разве может быть иначе?

                                  С теплом и любовью, Юлия Завадская.

Возвращение на баррикады

Написано в рубрике: На вольную тему — admin 4:19 пп в Воскресенье, 21 декабря, 2014

   P1000786

   Удалила  все тексты, которые хоть как-то намекали на мое отношение к происходящим в мире событиям. Почему? Честно говоря, потому, что не считаю себя компетентным человеком в этой области и боюсь оказаться  слоном в посудной лавке,  нарушив закон « не навреди».  Потом подумала, что не так много у меня читателей, а уж ,тем более,  среди них явно нет тех, кто каким бы то ни было образом влияет на политический истеблишмент  в России.  И взялась за старое.

   Информационная война… Словосочетание какое-то странное, будто разницу в идеологиях отыскали совсем недавно, поскребя по сусекам.  И обрадовались, придумав  очередное.  А ведь  во все времена  кто-то хотел любить свою страну и быть патриотом, кто-то «выжать» из нее больше благ для себя, кто-то  элементарно реализовать  свои устремления к власти  и управлению, кто-то, желал  справиться со своими комплексами  и т.д. Нет ничего нового, только термины меняются, чтобы  заставить  следующие поколения заново изучать суть вопроса, тратя на это время  и думая, что  они  лично открывают новые законы мироздания ( а на самом деле в который раз изобретают велосипед).

   За всю историю человечества ничего нового.  Вечный спектакль  с  распределением  идеологических ролей:

СЛОВО              — пришедшее с посланием Любви  

Понтий Пилат —  иностранный  интервент, обеспечивающий  безопасность;   

Каиафа             —  блюститель «интересов»  коренного народа;  

Иуда                  —  предатель из любви к деньгам и благополучию, образ на все времена, ставший

                               нарицательным;

Народ                 — люди,  запутавшиеся в противоречиях и страхах,  которые сначала кричат:

                               «Осанна!»,  и почти тут же : «Распни его!»;

 Ученики           —  группа людей, которые  захотели  познать Истину,  но не  устояли  и заснули   в

                                Гефсиманском саду  не из предательства, а по слабости и недальновидности;  

 Стражи-воины —   послушные солдаты в сильных руках  управителя, не  задумывающиеся  о том,

                              что участвуют в убийстве Правды и Истины.

Почему на протяжении всей истории человечества так упорно продолжается уничтожение СЛОВА? И методом его обесценивания, и насмешками, и явным  непринятием, и откровенной враждебностью?  Почему из века в век война идеологий не заканчивается? И разве сегодня что-нибудь изменилось?

 Одни люди  из последних сил пытается сохранить для  цивилизации  Правду и Истину, исповедуя определенную систему ценностей, а  другие —  с помощью всех дозволенных и недозволенных средств изо всех сил  стараются это распять, используя, в том числе, и новое словосочетание «информационная война».  Слова новые, но суть их стара, как мир.  Борьба идеологий была вчера, есть сегодня и  уйдет в завтра, принеся новым поколениям  давно известное. 

   Сегодня на общем фоне раскачивания лодки  с  именем Россия, оппозиционные силы опять требуют : «Распни!». И лукаво фокусируют это на личности президента страны. Чтобы народу как-то попонятнее стало, кто во всем виноват. Но, если хоть немного задуматься над этим, то невооруженным глазом  видно, что речь идет о нас, русских, «ватниках», «колорадах», «хамах» и по возрастающей, которых  приговорили  к эпитету «неполноценные» или «вымирающая нация».

    Подумайте, по всем каналам запущено такое количество  юмористических программ, где людей выставляют полными идиотами(медицинский термин).  Невольно хочется вспомнить: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь…».  Но нам говорят о том, что смеяться над собой – означает тип особого развития, потому что только высмеивающий себя способен изменяться.  Чувствуете? Уже знакомая ложка дегтя в привычной бочке с медом.  Нас убеждают, что мы народ – пьющий, ленивый, вороватый, дикий и тупой. Чаще с юмором, реже – впрямую.  Нам говорят о том, что мы тут же свергнем президента, если он не поторопится возобновить привычные для нас удовольствия – путешествия  в Европу и наличие пармезана  в салатах  сложной рецептуры.   Неужели наша самоидентификация, наша  русская правда связаны с такой примитивной системой ценностей, о которой  нам говорят заокеанские «учителя» — наличием машин, евроремонтов, «танцующих бриллиантов» и т.д.?  Неужели мы сами не разберемся, как воспитывать своих детей? Неужели мы до такой степени  деградировали, что уже ничего не способны  выстроить  для себя?  Для чего с утра до вечера нам внушают эту совершенную заокеанскую глупость? Если человеку все время говорить,  какой он глупый, рано или поздно  он  подумает: «А вдруг  это  есть  на самом деле?».  Почему многие из нас не видят до какой степени оппозиция  не уважает в нас ЧЕЛОВЕКА?  Нет, слишком мягко.  Нас откровенно презирают, как «недочеловеков».  Но говорят-то совсем другое. Говорят, что только ради нас затевают очередной переворот, только ради нас, народа, готовы лечь… под Америку и Запад…  Не спросив, а народу это нужно? Почему русских, которые на протяжении веков несли в себе гены трудолюбия, любви к земле, мирности духа, не агрессивности, сегодня превращают  в  тупых « потребленцев»?   Почему учителями русских становятся люди, НИЧЕГО в нас не понимающие? И почему мы, сохранившие в генах доверчивость, не ставим под сомнения  хрестоматийные  истины  чужой идеологии?  По их логике  мы должны принять на веру, что только «хлебом единым» жив человек.  «Хлебом и зрелищами» ? И почему мы не вспоминаем участь коренного населения Америки, сгинувшего  от  идеологии  пришедших на эту землю оккупантов?  Мы тоже хотим стать вымирающими?

    В  желании  оппозиции сменить президента страны есть тотальное призрение к народу, интересы которого он пытается соблюсти.  Но мне кажется,  что не только против президента России ведется   экономическая и информационная войны. Правда в том, что разрушая  нашу экономику,  они свято верят в то, что победят. Ведь не зря раздают медали  «За победу в холодной войне». Какой орден будет следующим и как его назовут?  Не зря  они никому не рассказывают о том, что в американской армии никогда не было, нет и не будет никакой демократии, а все построено на абсолютной дисциплине. Никогда не объясняют, что вся Европа живет в очень сомнительной безопасности.  Она совершенно не защищена от американского давления на нее. Какая уж тут безопасность?

   Увы.    Каждый судит по себе. Они – не исключение. Так вот:  Не судите по себе, «господа».  

   Почему-то именно сейчас, когда стране сложно, трудно и довольно одиноко меня посетила мысль: « А, может быть, нам следует оставить «демократию» до лучших времен? Может быть,  пока мы проходим кризисный период  общество должно состоять просто из законопослушных граждан?  А потом,  обретя настоящую независимость во всех смыслах, мы  вновь  вернемся к  свободам?   Но уже совсем в другом качестве?  Не  «вымирающей нацией», какой нас хотят видеть за океаном?  А как и прежде,  народом, давшем  цивилизации  столько ученых,  изобретателей, писателей, художников,  словом, цветник духовности и просвещенности не увядший в веках.

 

 

Два этюда

Написано в рубрике: На вольную тему — admin 12:37 пп в Суббота, 13 декабря, 2014

P1000342                          

 

                                                        * * *
    Люблю водить дружбу с  водой.  Наверное,  поэтому   и не отказалась от «горящей» путевки  в Дом творчества, который расположился на живописном  берегу  Москвы-реки.   Вы замечали, как меняется красота  средней полосы  возле водоемов?  Какой интенсивно-зеленой становится  природа:  луга, деревья, цветы – все досыта напитано  влагой жизни, которую несет река.  А птицы?   Громче и разнообразнее их голоса   ранним утром,  нежнее и тише к  вечеру.  И их такое множество! А речные радуги?  А облака?   Нет лучшего времени, чем утро  у воды. Сразу после завтрака  живой лентой отдыхающие  проплывают  на пляжи по главной аллее парка.
 
   Рядом со мной  каждое утро, расстилая  свой золотисто-желтый коврик,  ложилась загорать довольно пожилая дама. Смешно приклеивала на нос принесенный с собой листочек подорожника, надевала темные  и не модные очки  и наслаждалась солнечными ваннами.   Мы познакомились лишь спустя неделю. Она была молчалива – редкий женский дар.   Никогда не отдыхала после обеда.  Любила гулять по аллеям парка.  И не ужинала.  Танцы и экскурсии  тоже ее не привлекали. В  плетеной из соломки сумочке, с которой она никогда не расставалась,  пряталась книга.   В этой пожилой даме  была какая-то загадка, которую хотелось  разгадать.  Позже меня осенило  –  она умела быть одна.  И это получалось не вынуждено, а, наоборот, как-то возвышенно  и  красиво.
 
   Людям свойственно собираться в стаи. Но всегда встречаются изгои, которые выбирают непозволительную роскошь – быть  подлинными. Они не носят маски, не играют по правилам,  не зависят от оценок окружающих. А  это наказуемо. И тогда от них отворачиваются. Вечный сценарий «гадкого утенка на птичьем дворе». Наблюдая за Ольгой Николаевной, я думала: «Это храбрость победителя или смирение побежденного?»

   Незадолго до отъезда, мы вдвоем  сидели на обрыве и молча смотрели на реку. Возвращаться в корпус не хотелось. И вдруг, неожиданно для меня, она заговорила:

   — Спасибо вам, что умеете так красноречиво молчать.  Вы одна из немногих, кому я хоть как-то интересна.  Я это сразу почувствовала. Спасибо, что вам не все равно.

Она  умолкла также неожиданно, как и заговорила. Мне показалось, что в ней  происходит внутренняя борьба. И я не сочла возможным вмешиваться.
 
    — Вы, наверное,  решили, что я – гордячка?  Но это другое. Я ведь, деточка,  из прошлой эпохи. А в то время женщины ездили на Днепрогэс и Магнитку,  осваивали целину, строили высотки, одним словом, трудились на благо страны наравне с мужчинами. А у меня не получалось – наравне.   Была ли я ленивой? Да, нет, не была.  Бездарной  неумехой? Тоже  нет. Я искренне хотела вместе со всеми работать под песню: «Наш паровоз вперед летит…».  Но как ни старалась,  мой  личный паровоз  всегда стойко стоял на  запасном пути. Как бы я ни пыталась заставлять себя  жить по правилам коллектива, у меня не получалось.  И в каком бы ведомстве я  ни служила в те  далекие годы,  коллеги это замечали. За спиной называли  барынькой и белоручкой.  А случалось,  и просто игнорировали, втихаря  дразня «контрой».  А моя отстраненность от  среднестатистической советской  женщины  объяснялась  всего лишь  одним – искренним нежеланием  превратиться во что-то среднее, типа товарища и брата по оружию.  Я упорно не могла понять – что такое равенство полов.  Вот такая я протестантка.
 
   Она опять  надолго замолчала.  Но теперь уже по-другому, словно вспоминая о чем-то ушедшем давным-давно. Потом продолжила:

    — Вынужденное одиночество совсем не похоже на  выбранное.  Общее пренебрежение  ломает.   Вы знаете,  у меня был очень трудный период в жизни. В какой-то момент я поняла, что другие люди не хотят, чтобы  « Я БЫЛА».  Очень долго пыталась этому сопротивляться, а потом сдалась.  И решила – «НЕ БЫТЬ».  Заработала  легочную болезнь,  как результат глубокой печали.  Уже в санатории один старый доктор сказал мне: «Подумайте,  Вы готовы жизнь отдать за то, чтобы Вас принимали за свою?  Вы готовы поломать себя ради того, чтобы петь хором?  Источник радости и счастья человека  у него внутри, этот источник – вечен, не иссякаем. Если Вы его отыщите, то никогда  больше  не будете страдать от вынужденного одиночества.  И  я ему поверила и решила выздороветь.  Он меня  уговорил.»
 
    Затаив дыхание, боясь перебить ее откровенность движением  или вздохом, я слушала, как завороженная. Потому что первый раз в жизни столкнулась с особой формой женского протеста в борьбе за подлинность. Это была не знакомая мне разновидность женственности, которая сгибалась, как лоза,  вплетенная в сложные замыслы  эпохи социализма, ей пытались содрать кору грубой рукой судьбы, но она жила. Вопреки. И в этой гибкости  обреталась  великая сила мудрости  — петь сольную партию.
 
    Наверное, именно тогда я решила, что русская соборность, о которой мы так много  говорили  с друзьями, все-таки не  выстраивается по принципам  колхозного коллективизма.  В соборности нет  идеологии обвинения за индивидуальность, потому что во главе стоит Учитель Любви.   И еще я поняла, что связь с прошлым нам необходимо осуществлять не только через компьютер, книги и периодику.   Для нас сохранили людей, которые видели иное время, жили в иную эпоху и собрали уникальный личный опыт. И он не должен затеряться в коридорах времени.

 

                                ***


   В чем различия между мудрым, умным, информированным? Душевным  и  духовным? Уверенным и сомневающимся?  Задающим  вопросы или всегда знающим ответы?
 
   Я ехала в электричке на дачу.  Последний вагон, как хвост гусеницы, раскачивался то влево, то вправо, убаюкивал и обещал целый час вынужденного отдыха  после активной беготни и суеты на неделе. За окошком проплывали подмосковные пейзажи: маленькие перелески разделяли  между собой  поселки, на километры растянутой гармошкой громоздились трехметровые заборы, торговые центры кокетничали в вертикальном озеленении, а вереницы машин выстраивались в терпеливые очереди на переездах.  Одним словом, все, как всегда…
 
   В моей сумочке лежала тетрадь, на обложке которой зайцы и медвежата играли в мячик. Ее мне подарила тихая и очень милая девушка, решившая уйти из мира в монастырь. Сначала тетрадь была приготовлена ею  в мусор вместе с остальными уже не нужными вещами. Но поймав мой просительный взгляд, она, смущаясь, передала мне это сокровище со словами:
 
   — Я здесь пыталась поговорить с Богом, возьми, если  тебе нужно.

Мне было нужно. И я с благодарностью забрала тетрадь себе.  Уже довольно давно я носила ее  в сумочке, читая при каждом удобном случае. И только недавно поняла, что пытаясь отыскать в ней знание,   нашла молитву.
 
    « Я все время ищу Тебя, Господи.  И самое смешное или глупое, что пытаюсь найти через интернет.  В поисках Твоих адептов я скоро сломаю мозг. Но кого бы я ни встретила, скольких бы людей не услышала, мне все время кажется, что они  близко от Тебя, но не с Тобой. Спасибо им за опыт, за то, что находят в себе силы и желания поделиться им. Спасибо всем, кто пытается помогать другим на дорогах к Тебе. Но я понимаю, что пути, по которым Ты ведешь людей к Себе, так различны, что никто не может научить меня моему. Никто, кроме Тебя.  В сущности, соборность – это объединение нас в Твоей благодати. Но внутри этой соборности каждый одинок на дороге к Тебе и это понимание приходит не сразу.  Мы стараемся выполнять заповеди блаженства, данные Тобой, но даже это выполнение  случается  различно, потому что мы  так отличаемся друг от друга… И, может быть, в этой своей индивидуальной неприкаянности мы все так стремимся быть поближе друг к другу, так хотим обрести родных или единомышленников. Но в итоге приходит понимание, что нет никого ближе Тебя. И тогда человек остается один стоять на дороге,  а Ты  ждешь его в назначенном Тобою месте.…
   Иногда тоска по Тебе становится невыносима. И тогда  осознаешь —  это главное проклятие человека – разделенность с  Тобой. Главная мука, которую можно обозначить, как ад:  в  вечности – и без Тебя.
   Я вижу Тебя в каплях после дождя, в зелени майской листвы, я  ищу Тебя в мире, который был создан Тобой в нетленной красоте.  Через него Ты рассказываешь  нам о Себе.  Создавая эту неподвластную  уму красоту Ты  говоришь  нам о Своей Любви.
 
   Что же мы принесли Тебе  взамен?
 
   Как хотелось бы вложить  всю боль, стыд и раскаяние, в одно слово: «Прости». Но, ведь, Ты уже ответил, сказав: «Прости им, ибо не ведают, что творят». Ты так велик во всем.  И  в незаслуженном нами прощении… Ты Собой учишь нас искать оправдание, а не обвинять,  искать глубину милосердия, а не поверхностную  справедливость, постигать мудрость, не заменяя ее всезнайством. Слава Тебе, показавшему нам Свет!

   Пытаясь говорить с людьми, я не понимала, что у меня есть единственная потребность в разговоре с Тобой. Мне казалось, что сообщество людей поможет мне  пройти эту жизнь. Как поздно я поняла, что главное в ней  —  Ты. И только в беседе с Тобой выйдут наружу истинные мотивы моих  мыслей и поступков. Ты – единственный Судья, совершенная Совесть, Правда  души моей.»

 
                                ***


   Мой отец говорил мне, что прежде чем писать картину, художник пишет этюды, и часто через эти детали понимает общий замысел будущего полотна.  Мне казалось, что в его мастерской было столько замечательных картин. А он смеялся над моим невежеством тепло и по-доброму и всегда повторял, что не написал ни одной стоящей картины, а так, лишь этюды, объединенные общим замыслом…